Двое в самолете
Обратный билет Алексей смог взять только на самый поздний рейс. Время близилось уже к полночи, когда он поднялся по трапу в самолет. Пассажиров было совсем немного, но стюардесса полусонным голосом объявила, чтобы места занимали согласно купленным билетам.
Алексей сел на свое место, где рядом воробышком притулилась у окна девушка, невысокая, даже миниатюрная. Она сидела, чуть прислонив голову с пушистым облачком волос до плеч к стенке, и то ли спала, то ли просто закрыла глаза. Легкая блузка выбилась из-под коротких брючек, обнажив полоску смуглого живота. А из-за расстегнутой верхней пуговицы виднелось нежное полукружие груди.
Мужчина невольно скосил туда взгляд, но тут же отвел глаза, чертыхнувшись про себя. Двигатели гудели уже давно, было жарко и душно. Наконец, самолет задрожал, завибрировал и покатился, все быстрее и быстрее.
А когда взмыл в небо, Алексей вздохнул с облегчением, попытался устроиться поудобнее и задел локтем девушку. Она завозилась, что-то пробормотала и вдруг привалилась к нему на плечо, уткнувшись почти в шею носом.
Он замер, боясь пошевелиться. От ее волос неуловимо пахло чем-то свежим и терпким. Алексей не знал, сколько минут так просидел. Самолет уже набрал высоту, гудел умиротворенно и спокойно. В салоне выключили большой свет, и немногочисленные пассажиры, кто как мог, прикладывались спать – лететь было четыре часа.
Рука, на которой лежала девушка, затекла, и Алексей чуть сдвинулся. Девушка подняла голову, посмотрела на него плывущими сонными глазами – было видно, что она все еще спит, извернулась калачиком и улеглась головой прямо к нему на колени, свои подтянув высоко к подбородку.
Алексей ошалело смотрел на нее. Розовое ушко трогательно просвечивало в тусклом свете. И ему невыносимо захотелось провести по этой розовости пальцем. Он протянул руку и невесомо, бабочкой, коснулся края ушка. Повел дальше, по щеке, подбородку, шее и… дальше уже и сам не понял, что сделал. Но ладонь его оказалась на теплом холмике груди.
Девушка вздрогнула и явно проснулась. Но лежала, совершенно не шевелясь. Он давно не был с женщиной. Так получилось. И сейчас, ощущая в ладони упругую женскую плоть, он почувствовал, как все внизу у него напряглось, закаменело и толкалось девушке в щеку.
Она не вставала, замерла вся и, кажется, даже не дышала. Зато он осмелел, водил уже пальцем по напрягшейся пуговичке соска и мало что соображал. Казалось, сердце глухо стучало где-то в висках.
И тут она приподняла свои руки и расстегнула молнию на брючках. Мелькнуло белое кружево трусиков – и она потянула его руку туда, вниз.
Горячая влажность обожгла ладонь. Палец нащупал затвердевшую горошинку и начал медленно и тихонько на нее надавливать.
Во рту все пересохло, он облизнул губы и вдруг опомнился.
Резко отдернул руку, девушка села, застегнулась. Провела по лицу ладонями, как будто умываясь, и встала. Мужчина понял, куда он хочет пойти и отодвинул ноги, выпуская ее.
Он смотрел, как она шла по проходу, медленно переставляя точеные тонкие ножки, как покачивалась неожиданно крупная ее попка.
Вид у него был еще тот, с полуоткрытым ртом, потому что где-то на середине она обернулась и улыбнулась ему, и взглянула так призывно, что он захлопнул рот, сел прямо и уже не поднимал глаз.
Минуты через две встал и пошел за ней. В салоне самолета спали все, даже стюардесса прикрылась пледом, чуть приподняла лениво голову в его сторону, и сразу опустила.
Дверка была открыта. Он вошел и щелкнул задвижку. Она стояла в глубине тесной кабинки.
Алексей протянул руки и теперь уже смело, жадно сжал ей грудь, мял и тискал ее плечи, спину, попку. Он готов был откусить кусочек ее свежего пахучего тела – настолько невыносимо острым было его желание.
Она отвечала ему тем же, гладила маленькими ладошками все, до чего могла достать, а когда он расстегнул брюки, встала перед ним на колени, и язычок ее был настолько горяч, что он застонал от ощущения не столько наслаждения, сколько какой-то сладкой боли.
Резко поднял ее, повернул спиной, сдернул белое кружево и вошел в нее.
Они оба двигались в ритмичном танце страсти – необузданной. Их вел неподвластный разуму тот инстинкт, который заставляет лебедей обниматься грациозными шеями, а голубей касаться друг друга клювами.
И когда она выдохнула извечное женское «аахх», он излился в нее миллиардами атомов этой самой накопившейся страсти.
Они замерли, успокаивая дыхание. Привели себя в порядок, и он вышел первым.
Скоро и она вернулась на место, губы и щеки ее алели даже в полутьме. Голова ее уютно ткнулась ему в плечо, и оба сразу провалились в сон.
Когда стюардесса пригласила всех к выходу, Алексей встал, благодарно погладил ее руку от плеча до ладони и вышел.
За все это время они не произнесли ничего – слова были бы лишними.
Никогда больше не виделись.
